Статья:

До недавнего времени Вонг Кар-Вай был известен как узкопрофильный гонконгский режиссёр, специализировавшийся на драматических эффектах — со вкусом, толком и расстановкой. За что и был любим поклонниками манерного кино с нарочитым авторским взглядом — и видения эти, с небольшими оговорками, если и не были сверхпрекрасны, то уникальны — всегда. Новость об американском проекте, что одновременно подозревает некое обращение к мейнстриму, заставила не столько призадуматься, сколько подивиться всепоглощаемости голливудской системы. В этом свете главную интригу можно обозначить так — в нескольких тысячах километров от Гонконга, а вокруг — американцы, сработает кино или нет?

Первая радость наступает вместе со своего рода клише — разреженность истории никуда не делась, а посему пинать её легковесный хребет не к лицу и не на благо созданной атмосферы. Милашка Лизи брошена своим парнем — по странному стечению обстоятельств рядом ошивается Джереми с внешностью Джуда Ло, который постоянно угощает её черничным пирогом. Кажется — тут-то и счастливый конец, но Лизи, слишком запуталась — а разобраться со всем ей может помочь только путешествие через всю страну. Но Джереми ведь тоже не стоит забывать, правда?

Облачив души прекрасные порывы в стройные лекала роуд-муви, Кар-Вай, видимо, попытался усидеть на двух стульях — на страну, в которую забросило, посмотреть и на новом месте подстраховаться. Надо сказать, что первое у него получилось с большим успехом, хоть и взгляд на страну свободы и равных прав вышел чересчур уж однобоким, так, что, если не знать предыдущих фильмов режиссёра, может закрасться подозрение в мировом китайском заговоре.

Между тем, пока нарочито плохо отшлифованный сюжет катит себе в автобусе, небольшая когорта актёров создает ту атмосферу, за которую фильмы Вонга и ценят в народе. И, если Джуд Ло, играющий Джуда Ло, вполне очевиден своими сентиментально-убаюкивающими замашками — недаром сей господин нарабатывал себе образ, то Нора Джонс, да ещё и в дебютной роли, выглядит несколько угловато — та естественная непринуждённость, с которой, видимо, она существует на музыкальной сцене, явно недостаточна для создания центрального персонажа.

Впрочем, не только этими двумя богаты «Мои черничные ночи»: с куда большим апломбом появляются — и исчезают в бесконечном американском общепите Дэвид Стрэтерн и Рейчел Уайз, а чуть позже и совсем непередаваемо-прекрасная Натали Портман. Так что громких имён для афиш, что в новой обстановке совсем не мало значит, вполне хватает — да и актёрские работы выглядят так, что мало не покажется — красиво и захватывающе Кар-Вай всегда умел снимать, и с американским дебютом обратного не произошло.

Другое дело, что долговременная команда режиссёра в лице Криса Дойла и Уильяма Чанга на чужой территории не досчиталась бойцов, отчего место за камерой занял не менее именитый Дариус Хонджи. Замена, конечно, спорная, а, учитывая то, что придётся увидеть в «Черничных ночах», и вовсе граничащая с абсурдом. По какой-то неведомой указке (режиссёрской или Господа) Хонджи снимает, как Дойл, т.е. не просто работает в том же ключе, а буквально копирует его манеру. Все эти диагональные движения камеры, бесконечные преграды на переднем плане — всё это уже было, и, складывается впечатление, будто даже съёмочные площадки были выбраны с таким учётом, чтобы, не дай бог, какой-нибудь злосчастный стол или стул не помешали ритуальной пляске оператора вокруг героев или заранее намеченных предметов.

Известный фетишизм Кар-Вая относительно декора тоже никуда не делся, благо тут бессменный Уильям Чанг, расставляющий каждую ложку и вилку. Отдельная песня — невыносимый неон, который буквально засвечивает отдельные сцены, зато всё блестит и переливается, словно это не роуд-муви по бесконечности Америки, а родной Гонконг 90-х, где всё было правильно и на своих местах. Память, как убеждаются герои Кар-Вая, вещь куда более стойкая, чем кажется — похоже, прежде всего, это относится к самому режиссёру.

Единственным пополнением в кинематографической технике, как ни странно, оказывается саундтрек — нервный, блюзово-насыщенный, составленный по рецептам Рая Кудера. Он буквально пульсирует в ритме монтажа, доводя некоторые сцены до неприличия манерного видеоклипа. С непременным рефреном в лице The Story, исполняемой Норой Джонс, хотя, и здесь не обошлось без самоцитирования — где-то в середине картины неуверенно появляется Yumeji’s Theme из «Любовного настроения». И музыка, вторя картинке, совершает тот же круговорот — да, память вещь куда более сильная, чем кажется.

Последний гонконгский фильм Кар-Вая вылился в широкую самопародию, город таки отошёл к Китаю, безумие 90-х закончилось. И оказалось, что без вещей, мелодий и особого настроения — не может быть эпохи, Вонг зафиксировал её своими картинами, хотя порой они и убегали в прошлое, но наступило будущее, романа с которым не случилось. Все эти маскировки, отсрочки и другие страны, наверное, не что иное, как попытка законсервировать ностальгию. Поэтому «Мои черничные ночи» выглядят, как клочок из далеко ушедшего, может быть, именно из-за этого Кар-Вай в первый раз пошёл на очевидный хэппи-энд. Прошлое всегда счастливее настоящего.